Валашский Грозный
«Взгляд очей его — молния, звук речей его — гром небесный, порыв гнева его — смерть и пытка; но сквозь всё это, как молния сквозь тучи, проблёскивает величие падшего, униженного, искаженного, но сильного и благородного по своей природе духа…»
Так писал Белинский о русском царе Иване Васильевиче, однако подобная характеристика вполне подошла бы и другому грозному владыке — валашскому господарю Владу III Цепешу, жившему столетием раньше. Между этими двумя правителями гораздо больше общего, чем может показаться на первый взгляд. Оба принадлежали к православной вере и владели церковнославянским языком. Оба рано лишились родителей и, несмотря на высокий сан, подвергались притеснениям в детстве и отрочестве. Оба являлись одними из наиболее образованных людей своей эпохи. И, наконец, оба демонстрируют пример того, как яркий фольклорно-литературный образ практически полностью подменяет реально жившего человека, в итоге имея очень мало общего с исторической действительностью.
Скажем, однажды Дракула, проиграв битву с венгерским королём, был пленён и брошен в темницу на 12 лет (реальный исторический факт). Однако, гласит «Повесть», даже в заточении воевода «не оставил злого обычая, но мышей ловил и птиц, и казнил их тако: иных сажал на кол, иным отсекал головы, а иных, ощипав перья, отпускал».
Проблема «Повести о Дракуле» в том, что это интереснейшее произведение написано спустя около 10 лет после смерти Влада III, скончавшегося в 1476 году.
Автором текста считается Фёдор Курицын, дипломат Ивана III, посетивший венгерского короля Матвея Корвина и молдавского господаря Стефана Великого с посольством в 1482-84 годах.
Однако был ли Курицын в соседних Трансильвании и Валахии, где жил и царствовал Цепеш, — в точности не известно. Более того, в «Повести» практически нигде не упомянуты дата и место совершения описываемых жестокостей; по форме и содержанию это скорее публицистическая статья, а не историческая хроника. В то же время для написании своей «Повести» Курицын частично использовал анонимный памфлет о якобы имевших место жестокостях Дракулы, написанный по приказу венгерского короля в 1463 году.
Зачем же венграм понадобилась дискредитировать соседа? О том поговорим далее.
Прозвище «Дракул», или «Дракула», которое носил при жизни, может быть переведено соответственно как «Дракон» или «Сын дракона».
Отец Влада (а, возможно, и сам Влад) состоял в рыцарском Ордене святого Георгия, адепты которого носили на одежде изображения змия, поверженного их святым покровителем.
По одной из версий, в числе основателей этого ордена был павший в битве с турками на Косовом поле сербский герой Милош Обилич. Задачей ордена — единственного православного духовно-рыцарского ордена Средневековья — являлась защита православной веры. Таким образом, можно предположить, что одним из мотивов очернения Дракулы была его деятельность на этом поприще — как увидим далее, весьма значительная.
Наконец, третье имя — Цепеш, означающее: «Наколосажатель» — стало широко употребляться европейцами лишь через 30 лет после смерти воеводы (а, как видим, при его жизни простые люди, оказывается, и знать не знали, что их господарь — мучитель и тиран).
Придя к власти в 1456 году, Влад расправился с валашскими боярами, повинными в заговоре, приведшем к гибели его отца и старшего брата. Количество насаженных на кол составило порядка 10 (прописью: десяти) человек. Собственно, это единственные исторически подтверждённые жертвы Цепеша из числа собственных подданных.
Легенды, впрочем, утверждают иное. Якобы господарь с придворными частенько обедали под насаженными на кол трупами (напомню, достоверность сей историйки остаётся исключительно на совести автора уже упомянутой «Повести о Дракуле»). Однажды слуга Цепеша не смог вынести вонь, исходившую от гниющих тел, и тогда деспот велел насадить его на самый высокий кол, приговаривая: «Там смрад до тебя не дойдёт».
А если серьёзно, то, вступив на престол, Влад III начал централизацию государства, создал ополчение из свободных крестьян для борьбы с османами и венграми, перестал платить дань турецкому султану. В 1462 году заставил отступить вторгнувшуюся в Валахию стотысячную армию самого Мехмеда II. По легенде, углубившись на территорию княжества всего на несколько миль, войско недавнего покорителя Константинополя в страхе повернуло назад: все эти несколько миль вдоль дороги стояли колья с насаженными турками…
Якобы граф Дракула, проклятый кем-то из своих бесчисленных жертв, после смерти восстал из могилы, переродившись в вампира.
Настоящий Цепеш никаким графом, конечно, не был; звучный титул Стокер добавил ради готической красивости. Его герой жесток и кровожаден, однако, как и полагается инфернальному аристократу, не лишен и благородно-романтических черт…
Но как бы ни трансформировался образ Дракулы, следует отдать должное современным румынам, которые сделали из его кровавых деяний не национальную трагедию, а высокодоходный туристический бизнес. Сегодня в каждом втором замке Трансильвании вам расскажут леденящие душу истории из жизни Цепеша, который чуть ли не прямо вот в этой башне пил кровь невинных жертв. И никого не смущает, что оный замок построен спустя сто-двести лет после смерти великого господаря.
Источник